Птица Грач

Маэдрос.

С благодарностью В.Г. Синицыну из города Харькова, на докладе коего оно и пришло...


Это тяжело - возвращаться. Возвращаться из Ниоткуда и Ничего - куда-то и к чему-то. Заново создавать мир, навсегда, казалось, разрушенный. Свой мир.
Он был первым… Нет, не так. Он просто был. Когда не было никого и ничего и почти совсем не было меня - он был. Был и нерушимо верил: если есть он, то есть и я, потому что нас - двое.
"Ты прав, нас - двое, и я не могу, не должен, не имею права уводить тебя за собой. Значит, я вернусь. Я постараюсь…"
Спустя вечность я смог произнести его имя.
"Финдекано…" Нет, не вслух, просто произнести. Но он услышал и понял, и это стало нашей первой победой на моем долгом пути к себе.
А потом я заново учился… Нет, еще не жить - хотеть жить. И он был рядом, ближе, чем рядом, рассказывал (не словами, рано еще было для слов) мне обо мне, о нас, обо всем…
Я знал его возле, позже сумел видеть и слышать, но остальное таяло в густом тумане.
…Потом сквозь этот туман пробился Макалауре - детскими воспоминаниями, виной и верностью, болью и привязанностью… Напоминанием о том, что, кроме тех, кому я нужен, есть еще те, за кого я отвечаю. И мир стал понемногу обретать четкость и форму. Появились голоса, слова, предметы… Я стал осознавать происходящее вокруг.
…Двое сменяли друг друга у моей постели, редко оставаясь вдвоем; их взгляды, которыми они обменивались, забавляли меня, когда я их замечал… С ними было так по-разному, но... хорошо и тепло. Хотя я знал - есть темы, на которые придется говорить с Финдекано, когда смогу, и Макалауре непременно затеет один разговор, как только чуть перестанет за меня бояться… Но сейчас было так уютно, что я страшился впускать в свой мир кого-то еще. Но это стоило сделать, рано или поздно, если я действительно хотел вернуться, а я хотел. И однажды я решил, что пора; Финьо и Кано то ли тоже так решили, то ли кто-то из них просто прочел мои мысли… Но Кано перед уходом спросил, можно ли ему в следующий раз привести близнецов.
"Амбаруссар… Рыжие мои, сорванцы маленькие, больше дети, чем братья… Конечно!"
И через день они пришли втроем. Привычно отдернулся полог, но Кано остался там, а двое вошли, прошли несколько шагов, замерли... И… И я вдруг понял, что не могу их различить!
Я никогда их не путал - малышей, подростков, юнцов… Но передо мной стояли два взрослых воина. Когда вы успели вырасти, мальчики? Когда? А ответ очевиден - конечно, они повзрослели - после всего, что пришлось пережить всем нам, от чего мы, старшие, их не уберегли. Да и не могли бы уберечь…
И вот они стоят здесь, взрослые… Нет, разные, вижу, что разные, но я не могу сказать, кто из них кто… Будто в чем-то виноват перед ними…
А они переглядываются, и вот уже совсем близко, их руки, лица… Улыбаются, а глаза блестят… "Нельо…"
… И все встало на свои места - вот же они, и порывистый Питьо, и задумчивый Тэльво, льнут ко мне, как и в детстве… Рыжие мои.

октябрь 2004