Птица Грач.

Калан и Элана.

1.

- Господа, думаю необходимость подобного разговора ясна всем, ибо ситуация в королевстве на пределе.
- Она на пределе последние несколько лет, милый граф, - барон Ламоник раскурил свою трубку. - Извините, я не хотел вас прерывать.
Граф Бердие вздохнул.
- К сожалению, вы правы, барон. Но раньше можно было надеяться, что она исправится.
- Элана или ситуация? - пробормотал лорд Элерио.
- А теперь... Король тяжело болен...
Лорд Кворт поднял голову, собираясь возразить, Бердие заметил это и быстро продолжил:
- Он в здравом уме и твердой памяти, но не более. Всеми делами королевства фактически управляет лорд Реллин. Он неплохой министр, но совершенно не имеет влияния при дворе.
- А зачем оно ему, собственно?
- Сейчас действительно незачем, но что будет, когда Теля не станет? Вот в чем наши основные трудности.
- Простите, господа, но известно ли что-нибудь о предполагаемых сроках прискорбного события? - барон Латинер всегда изъяснялся возвышенно.
- Я говорил с доктором Логартом, - ответил виконт Келлон. - Он считает, королю осталось не больше года.
Воцарилось молчание, прерванное лордом Элерио:
- Как я понял вас, граф, наша проблема - что будет, когда на престол взойдет ее королевское высочество принцесса Элана?
Бердие кивнул.
- Лично я не вижу в этом ничего страшного, - раздался дребезжащий голос лорда Кворта. - Конечно, не очень хорошо, что она до сих пор не замужем, но в остальном... Если лорд Реллин вынужден будет уйти, то это и к лучшему... В конце концов, она всего лишь женщина и вряд ли будет претендовать на управление государством. У нее найдутся другие занятия...
Лорд обвел всех собравшихся многозначительным взглядом, но они, видимо, не разделяли его мнение.
- Милорд, вы давно были в свете? - спросил Ламоник с презрительной усмешкой.
- Что? Молодой человек!
- Тише, господа! - Бердие укоризненно посмотрел на молодого барона.
- Ваша светлость, вы действительно недооцениваете Элану, - примиряющим тоном заметил виконт. - Она уже не ребенок и не кокетка, обожающая светские развлечения. Это умная и хладнокровная женщина (лорд Элерио опять уточнил вполголоса: стерва) с сильным характером. Она не позволит отнять у себя престол или принимать за себя решения.
- Если судить по тому, что происходит в Анду, Элана вполне способна управлять королевством. Что же вас так беспокоит, граф?
- Это мы с вами, господа, знаем, что и Элане хватит и ума, и других качеств, чтобы стать хорошей королевой. Но для остальных, - Бердие встал и подошел в висящей на стене карте Северного Атолла, - для остальных она всего лишь взбалмошная упрямая девчонка. "Женщина на престоле ослабляет государство." А потому, как только это произойдет, некоторые из наших соседей тут же двинут войска на Ликер.
- В особенности король Ивента. Он никак не может простить Элану: она нарушила его грандиозные планы по объединению королевств, - посмеиваясь, сообщил лорд Элерио.
- Все это было бы смешно, когда бы...
- Ясно. Если я вас правильно понимаю, господин граф, принцессе необходим супруг. В таком случае следует заставить ее выйти замуж.
Предложение Латинера было встречено с таким же энтузиазмом, как ранее высказывание Кворта.
- Заставить, - устало вздохнул Келлон. - Как, интересно, вы собираетесь это сделать? Если это до сих пор никому не удалось...
- Тем не менее, это сделать необходимо.
- Как?
- Не спрашивая ее мнения. Как в старых сказках.
- Лорд Элерио, что вы имеете в виду?
- Старую сказку о злой колдунье, которая свергла короля, но оставила в живых принцессу, чтобы женить на ней своего сына. "Иллюзия законной передачи престола."
- Вы предлагаете заговор? - возмутился Кворт.
- Да. Но разве, дорогой граф, вы не это задумали? Небольшой переворот, который в принципе и не переворот, ведь Тель все равно умирает.
- Да, именно это и было бы желательно, - ответил Бердие, возвращаясь за стол. - Небольшой заговор вокруг определенного человека, который в итоге женится на Элане и станет королем. Естественно, под нашим влиянием.
- Да, - проговорил Келлон, - это имеет смысл. Но под влиянием или нет, этот человек получит власть. И каждый из нас, я полагаю, предложит своего ставленника.
Вновь повисла тишина. Действительно, у Бердие, Кворта и Латинера были взрослые холостые сыновья, Келлон и Ламоник сами подходили на эту роль...
- Господа, - откинувшись в кресле, начал лорд Элерио. - Конечно, при дворе немало способных молодых дворян, но кто именно нам нужен? Человек, достаточно умный, чтобы не выглядеть дураком и достаточно неопытный в государственных делах, чтобы слушать; достаточно сильный, чтобы противостоять Элане и достаточно обаятельный, чтобы иметь сторонников при дворе. Кроме того, его имя не должно особо связываться ни с кем из здесь присутствующих. И чтобы за ним не было собственных сил, средств и земли.
Лорд замолчал, Ламоник улыбнулся, остальные недоуменно переглянулись.
- Вы говорите о герцоге Калане? - выделяя каждое слово, спросил Бердие.
- Именно о нем.
- Герцог Калан... Кажется, его ваш младший ввел в свет около года назад, не так ли? А откуда он вообще возник?
- Он командовал полком в Камарле, во время их очередной войны. Мой сын тоже там был, и в последнем сражении Калан спас ему жизнь. Война кончилась, и Ральф пригласил его сюда.
- Ну, эта история всем известна, - усмехнулся Келлон, - Бердие-младший ее всему свету рассказывал. Но откуда он родом?
- Он действительно южанин, - пожал плечами Ламоник, - это по лицу видно. В том, что он дворянин, сомнений не возникает. Младший сын в каком-нибудь герцогстве. Он слишком давно бродит по свету, чтобы можно было выяснить, в каком именно. Да и зачем?
- Я так понимаю, барон, вы принимаете мое предложение?
- Конечно.
- Вы, граф?
- Да, он вполне подходит.
- Виконт? Лорд Кворт? Барон?
Все кивнули, и только Латинер сказал:
- Если мы желаем, чтобы герцог подчинялся нам, а не Элане, возникает еще одно условие: любовь не должна возникнуть в его сердце.
- Думаю, на этот счет мы можем быть уверены, - Ламоник усмехнулся, не вынимая трубки изо рта. - Кто хоть раз испытал на себе чары прекрасной Элеоноры...
Усмешки мелькнули на лицах остальных, а лорд Кворт мстительно спросил:
- Вы убедились в этом на собственном опыте, барон?
Ламоник вспыхнул, Бердие приподнялся, боясь новой стычки, но молодой дворянин не ответил.
- Что ж, господа, дело за малым: за самим Каланом. Придет ли ему в голову строить заговоры?
- Ламоник, вы дружны с ним, - задумчиво проговорил Бердие. - Могли бы вы подать ему эту идею? Он ведь любит приключения...
- Граф, почему же вы просите Ламоника? Ведь ваш сын - почти тень Калана.
Бердие нахмурился.
- Ральф - мальчишка и на Калана он смотрит как на героя. Он, возможно, станет его правой рукой, но не более. Так вы займетесь этим, барон?
- Попробую, должно получиться.
- Господа, я надеюсь, все вы понимаете: никто не должен знать об этом Совете, включая герцога Калана. Все должно выглядеть, как его собственный заговор.
Все присутствующие кивнули, соглашаясь.
Совет продолжался еще долго, и Ламоник вернулся домой заполночь. Инеза бросилась ему навстречу.
- Я уже начала волноваться.
- Государственные дела, малышка, государственные дела, - ответил он, обнимая ее.
Эта молоденькая девушка, которую он как-то увидел в поместье, давно и навсегда изгнала из его сердца своенравную Элеонору Идени.
- Расскажешь?
- Почему нет? Только принеси мне чего-нибудь...
- Ужин?
- Нет, что ты. Чего-нибудь полегче.
- Сейчас, сейчас, - Инеза ветром вылетела из комнаты и через мгновение вернулась с горячим вином и печеньем.
- Спасибо. Только учти, малышка, это большой секрет.
- А с кем мне разговаривать, кроме тебя? У меня великосветских подружек нет.
- Правда. Ну, слушай.
И Ламоник, прерываясь на еду, пересказал возлюбленной содержание Совета.
- Ты как-то странно относишься к идее лорда Элерио. Смеешься ты над ними, что ли?
- Почти. Калан не просто странствующий рыцарь, любитель приключений или дамский угодник. Он гораздо умнее, чем кажется, и в этой игре, если он примет в ней участие, он станет не марионеткой, а кукольником.
- Почему же ты не сказал об этом остальным?
Ламоник улыбнулся.
- А Калан меня вполне устраивает на престоле Ликера. Из всех, кого я знаю, он единственный способен справиться с Эланой. Кроме того, он мне просто нравиться.
- И еще ты хочешь посмеяться над ними, когда он победит.
- Все-то ты обо мне знаешь, солнышко, - Ламоник привлек ее к себе, посадил на колени.
- Самое интересное, - проговорил он между поцелуями, - как убедить Калана.
- Завтра подумаешь об этом, - прощебетала Инеза.

2.

За окнами уже стемнело, когда на балу у Латинера заиграли первый танец. По традиции, народу было еще мало, и танцевали только две или три пары. Людно было лишь за карточными столами. Ламоник, пришедший необычно рано, шатался между ними, пытаясь продумать разговор. Говорить с Каланом явно надо здесь, на легких светских развлечениях, мельком.
Зала постепенно наполнялась, почти все заметные личности двора уже кружились в центре или беседовали по углам. Калана еще не было, и это было странно.
- Граф и графиня Идени, - объявил герольд.
Ламоник обернулся к дверям. Красавица Элеонора, с улыбкой отвечая на многочисленные приветствия, быстро оглядела зал. На лице ее отразилось беспокойство - она, видимо, не нашла, кого искала. Взгляд ее на секунду остановился на Ламонике, но тут к графине подошел кавалер, и она ушла танцевать.
По залу пробежал шепот, Ламоник удивился. Он проигнорировал красноречивые взгляды некоторых дам и, продолжая наблюдать за графиней, направился к ее супругу. Во все время танца Элеонора не сводила глаз со входа.
Ламоник закончил обмен любезностями с как всегда ничего не замечающим графом Идени, когда юный щеголь вернул графиню мужу. Барон вежливо поклонился, Элеонора подарила ему немного заговорщицкий взгляд и обольстительную улыбку. Ламоник усмехнулся про себя: этим взглядом Элеонора пользовалась, когда ей что-то нужно было от человека, с которым она некогда была очень близко знакома…
- Вы не видели сегодня герцога, барон? – легко-легко, будто о чем-то совершенно будничном, спросила она.
- К сожалению, нет, графиня.
- Почему к сожалению?
- Не хотелось вас огорчать.
Элеонора склонила голову набок, как умела только она, но больше ничего не сказала: ее вновь увлекли танцевать.
«Все же она самая очаровательная женщина при дворе, - подумал он с грустной улыбкой. - И все-таки это странно. И все что-то обсуждают… В чем дело, черт возьми?»
И Ламоник вернулся к карточным столам, намереваясь все выяснить.
Дело заключалось в достаточно простой вещи: перед балом Калан должен был драться с виконтом Бовалем. Это объясняло беспокойство Элеоноры и толки в зале. Ламоник даже услышал несколько пари, заключенных по этому поводу. Его самого исход поединка ничуть не волновал: он пару раз пересекался с Каланом в фехтовальном зале, да и секундантом у него был, так что не понаслышке знал, как молодой герцог управляется с оружием.
В это время музыка смолкла, и Элеонора опять оказалась около барона. Волнение, владевшее ею, было заметно уже многим. Она приветливо улыбнулась ему, собираясь что-то сказать, и Ламоник понял: сейчас она попросит его узнать, чем же все кончилось. Но тут раздался голос герольда:
- Герцог Калан и граф Ральф Бердие.
Весь зал повернулся к дверям, а Элеонора вздохнула с облегчением, пытаясь на сей раз скрыть радость.
«Ну и дела, - подумал Ламоник, - ну и Калан.»
Калан подошел к баронессе Латинер, хозяйке бала, и церемонно поцеловал ей руку в традиционном приветствии.
- Мы рады видеть вас на нашем балу, герцог.
Калан с улыбкой поклонился.
- Мы беспокоились, зная о вашей … размолвке с виконтом. Чем же она закончилась?
(Дуэли не были запрещены в Ликере, но говорить о них вслух считалось не очень приличным.)
- О, баронесса, благодарю вас за внимание, все в порядке. Правда, виконт не сможет сегодня засвидетельствовать вам свое почтение, но через несколько дней…
Калан произнес это с абсолютно серьезным лицом, что еще больше развеселило окружающих,– герцога не зря любили в свете.
Баронесса кивнула, Калан еще раз поклонился, и все вернулось на круги своя.
Заиграли вальс. На этот раз Ламонику не удалось улизнуть: леди Уиллоу почти схватила его за шиворот, и пришлось приглашать юную Беатрис.
Они вальсировали, Беатрис что-то восторженно лепетала, а Ламоник с ужасом думал, что через два года ему на ней жениться. Решив отвлечься от мрачных размышлений, он принялся разыскивать в толпе танцующих Элеонору и Калана. Стоп! Это что такое? Калан, Бердие-младший и еще кто-то разговаривали и смеялись в дальнем конце зала, а Элеонора кружилась с каким-то мальчишкой, бросая на любовника то гневные, то умоляющие взгляды.
«О-го-го, - подумал Ламоник,- это уже ни в какие рамки не входит.»
Калан был не первым и не вторым «кавалером» прекрасной графини. Но Элеонора всегда смотрела свысока на своих поклонников, они служили ей развлечением, не более. Беспокоиться об исходе дуэли, особенно дуэли из-за нее, да так, что это стало заметно? Никогда Элеонора не снисходила до этого! И ни один ее возлюбленный не мог позволить себе отойти от графини хотя бы на шаг…
А в этой паре господином явно был Калан! Мнение Ламоника о герцоге поднялось до небывалых высот. «Интересно, он ее действительно любит, или этот бурный роман с влезаниями в окно, скандалами и бесчисленными дуэлями ему зачем-то нужен?»
Тут вальс кончился, и Ламоник с вежливой миной на лице вернул нареченную матери. Но поговорить с Каланом опять не удалось: тот наконец подошел к графине и церемонно пригласил ее. Она не менее церемонно и немного обиженно согласилась.
Ламоник посмотрел на них и вздохнул. «Где ты, моя маленькая Инеза?» И тут он решил: «Если все кончится удачно, малышка, я женюсь на тебе, а эта кукла может…»

***

- Герцог, я за вас беспокоилась, - надменно произнесла Элеонора.
- Графиня, за вас я готов драться со всем Ликером. К тому же здесь нет ни одного достойного противника.
- Вы даже не подошли ко мне!
- Милая моя, простите, но мне нужно было поговорить. А если я подойду к вам, отойти будет уже невозможно… - Калан поднес к губам ее руку.
- Гадкий мальчик, - мечтательно улыбнулась она, приглаживая его волосы. – Что же ты со мной делаешь?
- Просто люблю тебя, Эли.
- Разбойник…
- Ты давно не был у меня, - страстно шептала она во время следующего танца.
- Целых два дня, любимая… Какой ужас!
- Это надо исправить.
- Непременно.
Они кружились в вальсе.
- Я жду тебя сегодня.
- Где и когда?
Ответила она уже в котильоне:
- Через час после бала, в нашем павильоне.
- Через… час… после… бала, мой ангел.

***

Ламоник наблюдал за тем, как Лазарри обыгрывает Лавера, время от времени бросая взгляды на Калана и Элеонору. «Похоже, мне так и не удастся с ним поговорить.» Бал подходил к концу, оставалось три или четыре танца, и барон уже решил сдаться, но… Но тут увидел: Элеонора принимала приглашение кого-то другого, а Калан направлялся в его сторону.
- Добрый вечер, герцог.
- Скорее уж добрая ночь. Рад вас видеть, барон.
Они отошли от стола.
- Вас отпустили?
Калан улыбнулся. Любого другого он бы тут же вызвал за такие слова, просто для поддержания репутации.
- Графиня считает, я совершенно не умею танцевать мазурку.
- А-а, - сочувственно протянул Ламоник.
- Но я особо не возражаю.
- Ясно. Слышал, вы еще один «рыцарский подвиг» совершили?
- А, вы о виконте? Честное слово, я не напрашивался.
- Нет, хорошо, что вы его проучили. Жаль, я не видел.
- Я хотел пригласить вас секундантом, но не смог найти.
- Да, я уезжал в провинцию… Вы здорово взбаламутили двор, герцог.
- Это плохо?
- Что вы, это просто замечательно. А некоторые надеются на ваш скорый отъезд: вы говорили, что нигде не задерживаетесь надолго…
Калан пожал плечами.
- Наверное, они правы. Я, должно быть, скоро уеду. Как только надоем прекрасной Элеоноре. У вас чересчур спокойно в Ликере. Скучно.
- Останьтесь, герцог. Через год здесь будет оч-чень весело.
- О, не сомневаюсь. Но я не люблю такие игры.
- Играете же вы с Элеонорой.
Оба посмотрели на Элеонору, взгляд Калана стал серьезным.
- Я не играю с ней, - жестко проговорил он.
Ламоник весь напрягся, но герцог тут же улыбнулся.
- А политика не моя стезя. Ну, вот и мазурка кончилась, мне пора. А то графиня меня убьет, и будет права.
- До встречи, герцог.
- Мы еще поговорим, барон. До встречи, - и Калан пошел к графине.
- Вот черт, - пробормотал Ламоник. Мысли он читает, что ли? А с Элеонорой он именно играет, что бы там ни было… Ладно, мы еще посмотрим, что у вас на уме, герцог Калан.

3.

Через три дня Ламоника разбудил осторожный стук в дверь и робкий голос слуги:
- Господин барон, господин барон.
- О господи, - Ламоник собрался было высказать все, что он думал по этому поводу, но побоялся разбудить Инезу.
Он аккуратно встал, стараясь не задеть подругу, надел халат и вышел из спальни.
- Ну что такое?
- Извините, господин барон, - торопливо проговорил слуга, - но вам срочно просили передать.
И он протянул барону длинный узкий лист бумаги с золоченым тиснением.
- Ладно, иди.
Изучая бумагу и тихо бормоча проклятия, Ламоник вернулся в комнату.
- Что там, Гордон?
- Я тебя все-таки разбудил?
Раздражение тут же исчезло, осталась только нежность.
- Ничего страшного, - сладко потянулась Инеза.
Ламоник подошел к кровати.
- Так что там?
- Приглашение. На прием к принцессе.
- Да?
- Угу. У Эланы… своеобразное, - заполняя паузы поцелуями, сказал он, - чувство времени.
- Гордон… Иди, я оденусь.
Он отошел к небольшому столику возле стены, а Инеза исчезла в маленькой комнатке рядом.
Ламоник еще раз прочел послание, покачал головой в задумчивости и машинально принялся набивать трубку. Закончив с этим, он разжег ее и сунул в рот.
- Опять куришь с утра?
Ламоник вздрогнул, как мальчишка, пойманный на месте преступления, быстро вынул и загасил трубку и резко развернулся, пряча ее за спиной.
- Ты как маленький, право слово. Что мне, прятать ее, что ли? Сколько можно тебе говорить?
- Я нечаянно, - протянул Ламоник, обнимая возлюбленную, - я больше не буду, честное слово. Солнышко, мне нужно было сосредоточиться.
- Я уже распорядилась насчет завтрака.
- Золотце ты мое, - он целовал ее волосы.
Инеза выскользнула из его объятий и принялась убирать постель – служанок в свои владения она старалась допускать как можно реже.
- Когда прием?
- Сегодня, в четыре пополудни.
- Что?
- Я же говорил, у Эланы своеобразное чувство времени.
- Чувство юмора, ты хотел сказать.
- И это тоже.
- Значит, опять, - начала Инеза, - но в это время в дверь заскреблись: принесли завтрак.
Ламоник взял поднос, кивком головы отпустил служанку и поставил его на столик.
- Прошу, - сказал он, пододвигая второй стул.
Инеза с улыбкой сделала реверанс, села и продолжила:
- Значит, опять будешь изнывать от скуки и прятаться от Беатрис?
- Нет, можешь не волноваться, - ответил Ламоник, выпивая молоко. Не то чтобы от его особо любил, просто еще один постулат Инезы о здоровом образе жизни. – Там и женщин-то, скорее всего, не будет, кроме самой Эланы. И «изнывать от скуки», пожалуй, не придется.
- Кто же там будет?
- Человек десять, с которыми Элана находит возможным разговаривать.
- А-а. Ты сможешь поговорить с Каланом на этом приеме?
- Малышка, ты уже вперед меня начинаешь думать! Это мысль, и хорошая мысль. Смогу, наверное, и совершенно не опасаясь, что это кому-то покажется странным.
- Вот и замечательно. Придешь-то когда?
- Да рано, это же не бал. Засветло не обещаю, но рано.
- Ясно.
Ламоник взглянул в окно и на часы, лежащие на столе.
- Слушай, мне ведь уходить пора. С этим грешным приемом у меня все дела сдвинулись.
- Понимаю. Поесть где-нибудь не забудь, горе ты мое.
- Постараюсь, господин лекарь.
Инеза рассмеялась.

***

Было где-то без четверти четыре, когда Ламоник подъехал к Арвени – дворцу Эланы. Карет перед входом не было, а конюшня для верховых лошадей находилась внутри, так что Ламоник не мог пока выяснить, кто сегодня приглашен на прием к принцессе.
Эти приемы были весьма странным и необычным явлением. Такого не было больше нигде в Ликере, да и, наверное, на всем Севере. Обычными церемониальными выходами наследницы престола они не являлись, но и на литературные салоны, которые устраивала та же Элеонора или леди Уиллоу, походили с трудом. Лорд Элерио как-то назвал это «школой дипломатов». Возможно. Женшины туда действительно никогда не приглашались, приглашались мужчины. Естественно дворяне, но самого разного возраста и положения в свете. Иностранные гости, светские львы, провинциалы – кто угодно. Это были люди, с которыми Элане по некоторым, ей одной известным соображениям, хотелось поговорить. Или увидеть в разговоре. Говорить могли обо всем: о древней литературе, об истории создания Восточной Империи, о том, почему на Севере королевства, а на Юге – герцогства, о поэзии, о высоких материях… Ценились остроумие и образованность; глупость не прощалась и беспощадно высмеивалась в первую очередь самой Эланой. Здесь было идеальное место для обсуждения интриг, мелких заговоров и проч.
«В общем, прием у принцессы – самое интересное «мероприятие» в свете», - придя к такому выводу, Ламоник отдал привратнику приглашение.
- Прошу вас, господин барон, - поклонился тот.
Ламоник прошел в Карминовую гостиную дворца и кивком приветствовал всех присутствующих. Он увидел виконта Келлона, барона Латинера, Лазарри, Калан шептался о чем-то с Бердие-младшим, своей вечной тенью, еще двух человек. Ламоник, видимо, пришел не последним, и это его обрадовало.
- Вас что-то не видно последнее время, барон.
- Дела, дела.
- Имение? – сочувственно спросил Келлон.
- Увы. Управление вдруг стало занимать столько времени…
Остальные сочувственно покивали головами.
- Вот вам хорошо, герцог, - заметил Лазарри.
- Да, - широко улыбнувшись, ответил Калан. – С детства терпеть не могу ответствености.
По Ламонику он только скользнул взглядом, но тот понял: эта фраза предназначалась ему, в продолжение давешнего разговора.
В это время дверь отворилась, и вошел еще один гость – лорд Элерио. Он поздоровался, и, благодаря какому-то особому дуновению, стало понятно – теперь пришли все. Поэтому разговоры смолкли, и взоры обратились ко второй двери, ведущей во внутренние покои дворца. Она раскрылась, и герольд объявил:
- Ее королевское высочество принцесса Элана.
…Еще с тех пор, когда Ламоник был зеленым юнцом влюблен в графиню Идени, у него укоренилась одна привычка: любую женщину сравнивать с Элеонорой.
…Они обе имели огромное влияние на мужчин и похожие имена. На этом их сходство заканчивалось. Трудно было найти более разных женщин. Элеонора было соблазнительной голубоглазой блондинкой; волосы и глаза Эланы были черны как уголь. Элеонора была глубоко страстной натурой, Элана – холодна как лед везде и во всем. Элеонора предпочитала яркие и открытые платья (от ее декольте некоторых пожилых дам бросало в жар). Наряды Эланы были строгие и темных цветов, но одевалась она всегда с безукоризненным вкусом и изяществом. Интриги Элеоноры сводились к ее любовным делам; Элана занималась делами государственными. Когда Элеонора собиралась кому-то за что-то отомстить, она просила своих любовников; когда и они надоедали, просто бросала их или ругалась с ними. Элана же своих врагов и поклонников, а она не видела разницы между этими категориями, уничтожала лично, и порой одной лишь фразой. В искусстве скрытых насмешек ей не было равных. Ее слова, на первый взгляд, ничего не означали, но тот, кому они предназначались, частенько был вынужден бегом бежать из столицы, спасаясь от всеобщего смеха. Элеонора часто влюблялась и любила, и об этом все знали, хотя и не говорили вслух. Весь двор дрался из-за нее на дуэлях, кроме ее мужа. Привязанностей Эланы не знал никто и никогда; многие сомневались, есть ли у нее вообще сердце. Лучшее описание, краткое и точное, дал ей однажды тот же лорд Элерио: умная, красивая и холодная стерва.
Именно эта необыкновенная женщина и вошла в гостиную с легкой улыбкой на губах.
- Господа, всем добрый вечер, - она почти незаметным жестом прекратила поклоны.
- Рада вас видеть, виконт. Надеюсь, ваша поездка прошла удачно?
- Да, ваше высочество, благодарю вас.
- Лорд Элерио, - изящный кивок в сторону каждого, - сэр Лазарри. Барон, сожалею, что не смогла появиться на вашем балу в среду… Герцог… граф, как здоровье вашего отца?
- Благодарю вас, ваше высочество, все в порядке.
- Барон, рада, что сумели вас застать (Ламоник поклонился), господа…
- Что ж, господа, польщена, что вы нашли время для небольшого разговора.
- Рады служить вам, ваше высочество.
- Зачем же сразу служить? Я хотела бы попросить у вас совета кое в чем, как у людей, искушенных в делах сердечных, - она обвела всех взглядом и остановилась на Калане. - И заодно немножко вас поразвлечь.
Она щелкнула пальцами, и лакей протянул ей на подносе сложенный листок бумаги.
- Это письмо я получила вчера от принца Грасса.
- Это тот несчастный, что сватался к вам год назад?
- Именно. Прочтите, виконт, - предложила она.
- Принцесса…
- Прочтите, я прошу вас. Это скорее забавно, чем трогательно.
- Хорошо, ваше высочество.
Келлон взял бумагу, пробежал глазами и начал читать. Письмо оказалось любовным посланием в стихах. Когда он закончил, все присутствующие улыбались – стихи были отвратительны настолько, что это стало смешным.
- Что вы скажете на это?
Латинер пожал плечами.
- Это доказывает его любовь к вам, ваше высочество.
- Это доказывает, что он осел, - невозмутимо возразила Элана.
- В том, что он осел, сомнений не возникает, - согласился Калан. – Вопрос в другом: что в нем преобладает, ослиная глупость или ослиное упрямство?
- Хорошо сказано, герцог, - Элана убрала письмо на поднос и отослала лакея. – Я подумаю над этим. Хотя, скорее всего, присутствуют обе составляющие.
Вокруг рассмеялись.
- Ваше высочество, вы хотели о чем-то посоветоваться…
- Да, конечно. Как мне ему ответить, чтобы…
- Чтобы Грасс не пошел на нас войной? – улыбаясь, продолжил Келлон.
- Вот именно.
- Я бы посоветовал ему, - почти проворчал Латинер, - сменить придворного поэта. Ничего не могу сказать в отношении чувств, но стихи нельзя назвать хорошими.
- Совет неплохой, - заметил лорд Элерио, - особенно если учесть: стихи он наверняка писал сам.
- Совершенно с вами согласна, милорд.
- Но почему?
Объяснил Калан:
- Во-первых, даже придворные поэты пишут, как правило, стихи, а не… а во-вторых, - он посмотрел на принцессу.
- Во-вторых, если ему позволили это отослать, значит, критиковать никто не посмел.
- Бедный принц, - вздохнул Лазарри. - Ваше высочество, вы всегда так благодарите за любовь?
- А любви нет, сэр, ее не существует в природе.
- Как? – опешил Бердие. – А что же есть?
- Вожделение, страсть, тщеславие, страх, может быть нежность, иногда уважение. Каждый сам выбирает себе маску.
Бердие-младший стоял с совершенно ошеломленным видом, Калан невозмутимо улыбался.
«И в какую из них ты играешь с Элеонорой?» – подумал Ламоник.
- Ваше высочество, - спросил герцог, - а что выберете вы?
Элана посмотрела ему в глаза, и на мгновение повисла напряженность.
- Я выберу того, кто сумеет меня победить.
- О-о. Это что, вызов? – прошептал Ламоник.
- Возможно, - так же тихо ответил Элерио, - но непонятно, кого из них кому, а главное, зачем.
- Кто сумеет вас победить, принцесса? Таких в Ликере нет.
- Возможно. Что касается принца, то я, пожалуй, действительно посоветую ему сменить придворного поэта.
- Только осторожнее, ваше высочество. Вы уже один раз ответили.
- Знаю, виконт, знаю. Кстати, вы же ездили в Камарль. Что там творится?
- Опять начались волнения.
- Вас это нисколько не волнует, герцог?
- Нет, ваше высочество. Не люблю возвращаться туда, откуда однажды уехал.
И разговор плавно сошел на события в Камарле.

***

Недели через две Ламоник вернулся домой с очередного большого раута в прекрасном настроении. Это выглядело странно, особенно в последнее время, поэтому Инеза спросила:
- Что у вас там случилось? Беатрис Уиллоу нашли нового жениха?
- Не совсем, солнышко, - ответил он, целуя ее. – Но удовольствие я сегодня получил отменное. Знаешь, я думал, осадить Элану в Ликере никому не по силам. А нашелся один.
- Кто?
- Угадай.
- Твой драгоценный герцог?
- А как же. Я такой пикировки никогда не слышал! Да любой другой после первой же фразы был бы уже за тридевять земель от столицы! А он ей отвечает! Все вокруг в шоке, а им и дела нет.
- Да ты проходи, проходи. И успокойся чуть-чуть.
- Понял.
Переодевшись и закурив, Ламоник продолжил:
- Странно все это. Между ними идет настоящая война насмешек. Я упустил, кто, когда и почему ее начал, но развернулись они не на шутку. Элана будто хочет его уничтожить, а Калан не дается.
- Тебя это радует?
- Конечно. Сдается мне, Калан захочет перейти на другой фронт и вскорости переменит свое решение.
- Посмотрим, посмотрим.

4.

Вскоре, в последние дни весны, была устроена первая в этом году Большая Королевская охота. Проводилась она согласно традиции и точно так же, как во времена прадеда нынешнего короля. С тою лишь разницей, что сам Тель последние несколько лет на ней не появлялся, но Элана неизменно присутствовала. Охотились на самом деле десятка полтора человек, остальные беседовали, интриговали, ухаживали – в общем, как и на любом другом светском развлечении.
Ламоник охотиться никогда не любил, потому и ехал в последних рядах. Сегодня он вдруг увидел там Калана и несказанно удивился: герцог был страстным и умелым охотником.
- Барон.
- Герцог, - Ламоник мучительно пытался сообразить, что сказать, но начал разговор Калан.
- Вы как-то сказали, барон, что через год здесь будет очень весело.
- Да. Будет.
Калан отвернулся, крикнул кому-то что-то и неожиданно продолжил:
- Пожалуй, вы правы. Я останусь в Ликере. Хватит шататься по свету, 25 лет уже, как-никак, пора бы и остепениться.
- Хорошенько набедокурив напоследок?
- Возможно. В кои-то веки можно рисковать для себя.
- Вы говорили, что не любите ответственности.
- Только когда ее навязывают силой.
Калан снова замолчал, пришпорил коня и умчался вперед.
Ламоник с улыбкой принялся изучать листву на деревьях – разговор не был окончен.
Действительно, через какое-то время Калан снова оказался рядом.
- А так… Почему бы не заняться политикой.
- Всецело одобряю ваше решение, герцог.
- Не сомневаюсь. Но советую иметь в виду: если я играю в пьесе, то предпочитаю сам ее ставить.
- Я только рад.
- Да? А как же..? - Калан небрежным жестом указал на штандарты вельмож.
- У вас как у драматурга талант больше.
- О-о. Вы мне нравитесь, барон.
- Вы мне тоже, иначе я бы не ввязался в это.
- Ясно. Что ж, приглашаю вас на спектакль.
- Вы уже начали? - спросил Ламоник.
- Да. Но вас я не хочу в это дело втягивать.
- Почему?
- Вы слишком умны для этого.
- Благодарю за комплимент.
- Это констатация факта.
- Что ж, спасибо. Но все же можете на меня рассчитывать.
- Спасибо, - Калан повысил голос. – Благодарю вас за забавный анекдот, барон, но пора и поохотиться, в конце концов.
Заговорщики улыбнулись, и Калан вновь пришпорил коня.
- Калан!
- Да?
- Ни пуха ни пера.
- Идите вы к черту, барон.
- С удовольствием, - пробормотал Ламоник. - Черт побери! Клянусь Господом, через год он будет на престоле Ликера. Только вот надо ли ему это? А если надо, то зачем? До чего же они похожи с Эланой!

***

Спустя где-то месяц после Королевской охоты Калан сидел в своем кабинете во дворце Бердие и изучал список приглашенных на бал, назначенный через три дня старшим графом.
В дверь постучались.
- Войдите.
- Вам письмо, господин герцог.
- Письмо? От кого?
- Не знаю, господин. Посыльный ничего не сказал, только просил срочно передать вам.
- Да, - Калан взял конверт.
Бумага была лучшая, печать – неразборчива, надпись гласила: герцогу Калану в собственные руки. Почерк был знакомый, но не Элеоноры; это радовало.
- Спасибо, Бен, иди.
Калан взял костяной ножик и разрезал конверт. На стол упал листок с королевским гербом.
- Ого. Да уж, не любовное послание, - он быстро пробежал записку глазами.
- Ого-го. Как интересно… Бен! – позвал он, кладя листок текстом вниз.
- Да, господин герцог?
- Найди Ральфа, м-м, молодого графа, и побыстрее.
- Слушаюсь, господин герцог, - Бен исчез.
Калан принялся перечитывать письмо.
Вот что в нем было:
«Вы затеяли замечательную игру, герцог. Не находите, что нам пора обсудить правила? Надеюсь, вы сумеете испариться на пару часов с ближайшего бала. Думаю, в девять часов в Тайном кабинете Бердие мы сумеем поговорить без лишних свидетелей.
Элана, принцесса Ликера.
P. S. Не смейте опаздывать!»
И почерк был ее, и печать ее личная стояла, то есть на дурной розыгрыш это не походило.
- Ты хотел меня видеть? – вошел Бердие.
- Да. Закрой дверь и садись.
- Что-нибудь случилось?
- Не совсем. Прочти.
Юный граф прочел записку и побледнел.
- Калан!
- Ой, Ральф, ну ради Бога, - устало попросил Калан. – Не паникуй раньше времени, а? Ничего еще не случилось. Что за Тайный кабинет?
- Тайный кабинет он и есть тайный кабинет. Он хорошо спрятан, не зная и не найдешь. Отец говорил, туда с незапамятных времен подземный ход ведет из Арвени, но я о нем ничего не знаю.
- Значит, ее высочество знает. Как же нам с тобой исчезнуть с бала?
- Так ты пойдешь, - это было скорее утверждение, нежели вопрос.
- Естественно. Так как же нам улизнуть?
Бердие пожал плечами.
- Можно просто уйти.
- Так не интересно.
- Вечно ты шутишь.
- Я не шучу, я о репутации забочусь. Ха, тут наша размолвка с Эли может пригодиться. Слушай, есть среди столичных героев любовников кто-нибудь с нормальной головой и крепкими нервами, кроме Ламоника?
Бердие снова пожал плечами:
- Найти-то можно, да ведь ты со всеми уже дрался. Кроме Ламоника.
- Значит, придется просить его. Не хотелось бы, но ему понравиться.
- Что ты собираешься делать?
- Попросить Ламоника поухаживать за Элеонорой на балу. Она наверняка будет с ним кокетничать, чтобы проучить меня, и это даст мне повод возмущенно хлопнуть дверью. Все в восторге, а у меня есть время побеседовать с принцессой.
- Но ведь тебе придется с ним драться! – Бердие был в ужасе.
- С чего ты взял? А если и придется, смею тебя заверить: мы оба получим колоссальное удовольствие.
- Калан!
Калан вздохнул.
- Ох, Ральф, какой же ты все-таки наивный. Ну, извини, извини, я не хотел тебя обидеть. Покажи мне лучше Тайный кабинет.
- Пойдем.

***

И вот в девять часов, когда в зале шумел бал, в Тайном кабинете принцесса Элана спокойно излагала герцогу Калану и Бердие-младшему все детали заговора.
- Ну, вот и все, - закончила она свой рассказ. Затем подошла к зеркалу и, поправляя прическу, добавила светским тоном:
- Теперь мне стоит только сообщить об этом отцу, и ваша голова, герцог Калан, слетит с плеч.
Тут принцесса резко обернулась к своим собеседникам.
Герцог Калан выглядел совершенно спокойным и даже улыбнулся при последних словах Эланы. Зато граф Бердие был белее своей рубашки и весь в поту.
- Ваше высочество, - непринужденно заметил Калан, - если бы вы действительно собирались это сделать, вы бы не стали затевать этот разговор.
- Вы правы, герцог. Жаль будет, если такой человек, как вы, - Элана метнула на Калана вроде бы уважительный взгляд, но Бердие от него содрогнулся, - если такой человек, как вы, погибнет на эшафоте. К тому же раскрытие заговора повлечет за собой много жертв, совсем ненужных...
Элана не договорила фразу: "в нашей с вами войне".
- Что же вы предлагаете? - учтиво спросил Калан.
Элана еще раз оглядела Тайный кабинет и заметила шахматную доску. Резные фигурки валялись в беспорядке.
- Давайте сыграем в шахматы, герцог.
- В шахматы?
- Игра, конечно, не азартная, но выигрыш будет честный.
- Каковы же ставки, принцесса?
- Если вы выиграете, все донесения моих людей, все документы о заговоре останутся в моем кабинете и дальше меня не пойдут.
- А если проиграю?
Элана наклонилась к Калану и что-то прошептала ему.
- Да, не совсем радужная перспектива.
Бердие в очередной раз поразился хладнокровию своего друга: он произнес это таким тоном, словно ему предложили просто-напросто прогуляться под ливнем.
- Но она коснется вас одного, герцог. А если вы откажетесь играть, то...
- Будет много ненужных жертв, - закончил Калан.
- Я с удовольствием сыграю с вами, ваше высочество. Вы не возражаете, если я перекинусь парой слов с графом?
- Конечно. Я пока расставлю фигуры.
- Что эта стерва тебе предложила? - прерывистым шепотом спросил Бердие.
- Неважно. В любом случае, я не могу и не хочу подставлять под топор чужие головы. А так... Выиграю - продолжим войну, проиграю... - Калан сжал плечо друга. - Что ж, ты займешь мое место.
- Калан, черт побери, мы же не крестовый поход затеваем! Без тебя все теряет смысл.
- Это ты так думаешь, - пробормотал герцог, а вслух сказал:
- Значит, тихо распустишь всех и заметешь следы.
- Калан, - его голос задрожал, - она очень хорошо играет.
Герцог усмехнулся.
- Да и у меня в голове не солома. А теперь оставь нас.
- Удачи!
Калан кивнул, и граф Бердие вышел из кабинета.
- Прошу вас, герцог, - Элана, улыбаясь, сидела за шахматным столиком.
Калан подошел к столику, перевернул доску белыми фигурами к Элане, поклонился и сел.
- Ваш ход, принцесса.
- Благодарю вас.
И они начали игру, продолжая разговаривать тем же самым безукоризненным светским тоном.
Ни голос, ни выражение их лиц, ни движения рук не выдавали, как важна эта партия для обоих игроков. Только глаза - черные Эланы, зеленые Калана - полыхали иногда безумным огнем.
Через некоторое время принцесса улыбнулась:
- Шах, герцог.
- Вы прекрасно играете, ваше высочество.
Калан исправил ситуацию, и разговор вернулся в прежнее русло.
- Бедная Элеонора что-то печальна последнее время. Говорят, вы разбили ей сердце.
Герцог сделал удивленное лицо.
- Разбил сердце графини Идени? Что вы, принцесса, разве это возможно...
Элана пожала плечами, сняв своей ладьей коня Калана.
- Жаль все-таки, что вы расстались. Скажите, неужели бедный граф совсем не докучал вам?
- Боюсь, он даже не подозревает о моем существовании.
Собеседники почти рассмеялись.
Еще через несколько реплик Калан констатировал:
- Мат, ваше высочество.
Элана долго разглядывала доску, потом перевела на Калана тяжелый напряженный взгляд, но в следующее мгновение улыбнулась и встала. Калан поднялся следом.
- Я даже рада, герцог, что вы выиграли. Ведь ваша маленькая победа не означает окончание.
- Конечно, не означает, принцесса. Лишь самое начало.
- Я сдержу свое слово, герцог, и не стану вмешивать ни его величество, ни лорда Реллина.
- В шахматы играют вдвоем, ваше высочество. Остальные - фигуры.
Принцесса кивнула:
- Вот именно, герцог, вот именно.
- Граф! - позвал Калан.
Бердие вошел и почти минуту переводил взгляд с одного на другую, пытаясь понять, кто же победил. Наконец Элана, обворожительно улыбаясь, направилась к потайному ходу.
- До встречи, господа.
Герцог и граф поклонились, и принцесса покинула кабинет.
- Так... - начал Бердие.
Калан сжал его руку.
- Война продолжается, дружище, война продолжается.
- Слава Богу!
- Слава, слава. Ладно, нам пора.
На пороге герцог вдруг остановился.
- Калан?
- Иди, я догоню.
Оглядывая комнату, он заметил заколку для волос, забытую Эланой. Не стоило ее здесь оставлять.
Калан подошел к трюмо и быстрым жестом спрятал безделушку на груди. Потом с грустной улыбкой сказал своему отражению:
- Что ж, посмотрим, ваше высочество, умеете ли вы выполнять обещания...
Калан резко встряхнул головой, и на его лицо вернулось обычное полунасмешливое выражение.
Закрывая дверь кабинета, герцог вдруг обратил внимание на парадный портрет кого-то из знати.
- Нет уж, господа. Теперь это только наша игра!

5.

Калан стоял у окна и наблюдал, как ветер играет разноцветными листьями – осень была на исходе. Ему нравилось здесь, в Ликере – теплое лето, очень живая весна и ровные, прохладные снежные месяцы. Не то что удушающая жара Юга и та жуткая слякоть, которую почему-то называли зимой.
Все подходило к концу. Калан улыбнулся, представив себе изумление знати. Он и так выбил их из колеи своей манерой строить заговоры, а тут… Ламоник вот сказал на днях: «Они надеются прибрать вас к рукам после. По их мнению, управлять-то вы и не сможете». Наивные! Просто так, он, что ли пол-лета по провинции мотался?
Да, развязка была близка, и Калан старательно гнал от тебя ту цель, ради которой он все это затеял. Думать следовало о другом.
Все находилось в полной боевой готовности. Люди Калана по всему королевству ждали только его приказа, а он смерти Теля. Никаких неожиданностей не должно было быть, все было рассчитано до мельчайших подробностей – сомнений в успехе «маленького дворцового переворота» не возникало. Вопрос состоял как раз в том, что будет после.
Ликер всегда был лакомым кусочком для соседей, а внутренняя смута, даже кратковременная, подстегнет их, это ясно. Нет, в Грассе и Камарле своих дел хватает, да и (Калан позволил себе самодовольную усмешку) помнят там его… Но и одного Ивента хватит. А значит, максимум через неделю после коронации ему придется уехать к войскам, а кого оставить в столице? Проще всего саму Элану, но не одну же ее, в конце концов. А тут всплывает еще одна ма-аленькая проблема…
В их с Эланой шахматной партии, в партии, где до мата оставался один ход, была одна фигура, неясная и странная для обоих. Лорд Реллин, и за ним – король Тель. Он, несомненно, был в курсе дела – не настолько, чтобы устроить процесс, но все-таки. И при этом Реллин не делал ничего. Вообще. Государственные войска, которые могли серьезно изменить ситуацию, сосредоточились там, где Калан и хотел: на границе с Ивентом. И именно так, как он хотел. Странно это все. Впрочем, может, ему просто все равно? Или…
Додумать мысль Калан не успел – постучали.
- Войдите.
- Вам письмо, господин герцог.
«Опять, что ли, от Эланы?» – подумал он, не глядя протягивая руку за конвертом. Слугу вручил его и исчез. Калан ошибся ненамного: печать была королевская. Вообще послание оказалось стандартным приглашением во дворец для приватной беседы, и оно озадачило герцога куда больше, чем давняя записка принцессы.
«Что это такое, черт побери? Помешать нам уже невозможно… Ральф тут же бы сказал, что западня, но на ловушку это не походит, да и не станет король так… А ладно, чего гадать, ехать надо. Говорить ли Ральфу? Нет, он сразу панику поднимет, он такой… С другой стороны, подстраховаться все же следует. Ладно, дворец не пустыня…»
- Бен!
- Да, господин герцог?
- Рапиру и плащ, и пусть приготовят Баязета.
- Слушаюсь, господин, - Бен испарился.
Калан подошел к столу и быстро набросал записку. Уже садясь на коня, он протянул ее Бену:
- Сейчас же разыщешь молодого графа и отдашь ему, понял?
- Да, господин.
Калан пришпорил коня.
Это до Арвени от особняка Бердие рукой подать. Королевский дворец находился на другом конце города, и, пока Калан туда добрался, он успел перебрать все возможные варианты. Ни одной путной идеи, объясняющей неожиданное приглашение к королю, ему так и не пришло в голову.
Над дворцом развевалось два флага: королевский и Анду. Это означала, что принцесса Элана в данный момент обитает во дворце своего отца. Калан так и не смог решить, умно это или глупо. С одной стороны, в королевском дворце Элану легко было взять под контроль, а с другой… С другой, Элана сдаваться пока не собиралась, а в этом деле главную роль играло время…
Немного не доезжая до парадного крыльца, Калан свернул в грязный переулок к одной из потайных дверей, где уже месяц дежурили его люди. Ему повезло: сегодня там стоял Лэри, один из лучших.
- Господин герцог! Что вас привело сюда?
Калан без слов протянул приглашение.
- О-го-го.
- Думаешь, ловушка?
- Не знаю, господин герцог. Но подобные приглашения были разосланы чуть ли не всей знати. Правда, на более позднее время. Мы как раз хотели отправить вам сообщение.
- Да-а. - Кое-что начинало вырисовываться. – Так, слушай. Через десять минут здесь будет Ральф, а через 15 все должно быть на взводе. Сдается мне, сегодня все решится. Или почти все.
- Все будет исполнено в наилучшем виде, господин герцог.
- Не сомневаюсь, - Калан сжал плечо Лэри. – Ладно, мне пора.
- Удачи вам, господин герцог.
- Тебе тоже, - Калан развернул Баязета.
У Малого парадного входа его ждали. Молчаливый лакей мрачного вида в королевской ливрее внимательно наблюдал, как Калан спешивался, и затем вежливым жестом пригласил его внутрь. Они шли какими-то запутанными пустынными коридорами – Калан убедился, что его визит был тайным. Однако конец лабиринта оказался вполне прозаичным: Малый зал для аудиенций. Лакей поклонился лорду Реллину и куда-то исчез.
- Добрый день, герцог.
- Добрый день, милорд.
- Его величество примет вас сейчас в Зеленой комнате.
«Ох, поторопился я с прозой», - промелькнуло у Калана.
- Пойдемте, герцог.
Калан поклонился.
Проходя по залу, он собирал воедино все, что знал о короле Теле. Сам он видел его лишь однажды – давно, когда только приехал и был представлен ко двору. Он до сих пор помнил странное, гнетущее впечатление человека необычайно сильного духом, но сломленного телесными недугами. Человека, которому все уже безразлично.
Они подошли к одной из масок-дверей. Их в зале было великое множество, и немногие во дворце знали, какие из них вели куда-то, а какие так, являлись произведением искусства. Лорд Реллин нажал несколько скрытых пружин и открыл маску.
- Прошу вас, герцог.
Калан вошел, и дверь закрылась. Он быстро оглядел небольшую комнату с темно-зелеными стенами. Окон не было, стояло несколько стульев и роскошное кресло в центре. В этом кресле сидел король Тель.
Калан поклонился, не сводя с него глаз. Тель был в общем-то еще не старый человек с черными, как у Эланы горящими глазами. Но чувствовалось, что даже для того, чтобы сидеть в этом удобном кресле, ему приходилось прилагать усилие. Тень смерти уже витала над ним.
- Садитесь, садитесь, герцог, - тусклым голосом сказал король. – Не будем возиться с этикетом.
- Благодарю вас, ваше величество, - Калан сел.
- Мне давно следовало поговорить с вами, молодой человек. Надеюсь, вы ответите на несколько вопросов?
- Я к вашим услугам, - Калан по-прежнему ничего не понимал.
- В Колаже всегда были волнения. Что вы собираетесь с этим делать?
Вопрос был яснее некуда: что герцог собирается делать, когда станет королем. Делать вид, что он не понимает, о чем речь, было глупо, поэтому Калан набрал полную грудь воздуха и начал отвечать.
Остальные вопросы Теля были примерно такого же содержания: плохой урожай на юге королевства, отношения с Грассом, рудники Анду и т. д. Ответы он выслушивал безо всякого выражения. Впрочем, когда Калан высказал свое весьма нелестное мнение о государственных чиновниках Ламарка (третьей провинции Ликера), Тель одобрительно усмехнулся.
- Вы правы, молодой человек, тут вы правы, - он переменил положение в кресле. – Ну, о военной кампании с Ивентом я вас спрашивать не буду: о том, какой вы военачальник, известно давно…
- Благодарю за комплимент, ваше величество.
- Скажите, герцог, вас удивляют мои вопросы?
- Да, немного. Согласитесь, ваше величество, это странно.
Тель вздохнул.
- Молодой человек, я не хуже остальных понимаю: Элану нельзя оставлять одну на престоле. А заставить ее выйти замуж можно только таким способом. Реллин говорил мне о вас, как об очень толковом человеке, и потом, вы сумели совладать с моей милой дочерью… - Тель замолчал, собираясь с силами – говорить ему было тяжело.
- Но мне хотелось лично поговорить с вами и решить.
- Что решить, ваше величество?
- Стоит ли вам помогать. Помешать я вам все равно не в силах, а так… И знаете, я, пожалуй, избавлю вас от некоторых проблем, только… Ответьте мне, пожалуйста, еще на один вопрос, герцог, только честно: зачем вам все это надо?
Калану уже надоело удивляться.
- Простите, ваше величество, но это тем более странный вопрос – зачем человеку корона.
Тель улыбнулся и посмотрел куда-то вдаль.
- Шпионы Эланы так и не сумели выяснить, откуда вы взялись. Моя полиция, вернее, те несколько людей, что еще служат мне, не может, конечно, тягаться с ее, но… Но я старше и кое-что помню. Например, - король перевел взгляд на Калана, и тот весь напрягся, - сплетни, что ходили на Юге лет десять назад. Особенно в окрестностях Леорна.
Тель выделил последнее слово – название крупнейшего из южных герцогств, и молодой герцог побледнел.
- О, не беспокойтесь, я один в королевстве обладаю такой хорошей памятью. Теперь вы понимаете мой вопрос? Сомневаюсь, чтоб вам нужна была корона Ликера.
- Вы правы, ваше величество, - обреченно согласился Калан.
- Так зачем?
Калан вздохнул. Не то чтобы он не хотел говорить об этом Телю – наоборот, именно Телю, пожалуй, и следовало сказать, но… Но об этом еще никто не знал и даже не догадывался. Калан еще ни разу не произносил это вслух, сам еще не слышал этих звучащими. И хотя в комнате никого, кроме них двоих, не было, да и не подслушивал никто, Калан наклонился и тихо-тихо, еле слышно прошептал Телю на ухо три слова. Король мягко, по-доброму улыбнулся.
- Вот оно как… Странный вы выбрали способ… Впрочем, иного выхода у вас, пожалуй, не было, - Тель помолчал немного. – Все у вас наоборот, герцог. Вы поменяли местами цель и средства.
Калан пожал плечами.
- Вы мне решительно нравитесь, молодой человек. Жаль, я не знал вас раньше. Я помогу вам, и вы будете хорошим королем.
- Позвольте осведомиться, ваше величество, что вы все-таки собираетесь делать?
- Я напишу завещание, где признаю вас, как моего зятя, своим наследником. От войны с Ивентом это вас не спасет, но заставит замолчать недовольную знать и избавит от осложнений с иностранцами. А то, что вы поженитесь после моей смерти, это детали.
- Благодарю вас, ваше величество.
- Не за что. Это будет мое последнее дело.
- Ваше величество?
- Да, смерть моя уже совсем близко… И не надо никаких слов по этому поводу. Я еще успею написать и огласить завещание и, может, благословить вас с Эланой, хотя… Ступайте, герцог. Выйдете через эту дверь, пройдете через коридор и войдете в зал как все, будто только что пришли. Не знаю, обманем ли мы этим кого-нибудь, но приличия соблюсти следует. Думаю, мне не надо вам говорить, как использовать время в коридоре?
- Ваше величество, я отдал все приказы за пять минут до того, как вошел во дворец.
Тель кивнул с видом «я в вас и не сомневался», и Калан направился к двери.
- Молодой человек!
- Да, ваше величество?
- Вас писать полным именем? – в голосе Теля звучала ирония.
Калан улыбнулся не менее иронично.
- Не стоит, сир. Я и так был неосторожен.
- Ясно. Ладно, идите.
- До свидания, ваше величество.
- Прощайте, герцог.
Калан вышел, ошеломленно качая головой. Да, этого он никак не ожидал. Нет, в принципе, завещание, конечно, ничего не меняло, но и лишним не было. Действительно, жаль, что они так поздно поговорили. Теперь ясно, в кого у Эланы государственный ум.
Проверять посты Калан не стал – он доверял своим людям.
Оказавшись перед дверью Малого зала (второй раз за день), Калан сделал глубокий вдох, выдохнул и придал своему лицу обычное выражение. И с мыслью «Сегодня!» шагнул внутрь. Приветственных слов не последовало, только легкие кивки. Калан быстро оглядел зал –присутствовала почти вся знать. Он не испытывал ни малейшего желания отмечать именами эти мрачные, одинаковые лица. Одно светлое исключение – Ламоник. Калан на миг встретился с ним глазами и тот как-то странно улыбнулся. Одновременно хитро, по-доброму и ободряюще. Хорошо, что он здесь.
Центральная дверь отворилась еще раз, и вошла Элана. Одна – спутники остались в коридоре. Мужчины поклонились, она слегка наклонила голову. Взгляд ее облетел весь зал, на миг остановился на Калане, и Ламонику показалось, что между ними проскочила искра.
В зале никто не разговаривал, в воздухе висело напряженное ожидание. Все избегали смотреть друг на друга и старательно изучали двери-маски.
Наконец одна из них отворилась (Калан не понял, та же, что ранее впустила его, или нет), и вошел лорд Реллин.
- Его величество Тель, король Ликера.
Два дюжих лакея внесли и аккуратно поставили кресло с королем. Кресло было другое.
- Господа, - слабым голосом начал Тель, - я собрал вас, самых знатных и значимых людей королевства, чтобы огласить свою последнюю волю.
Реллин нарочито медленно подал королю лист гербовой бумаги – напряжение нарастало.
- Я, Тель де Кер, милостью Божьей король Ликера, - монотонно, без всякой интонации читал он, - находясь в здравом уме и твердой памяти и считая своим долгом заботиться о благе королевства и после смерти, настоящим документом объявляю…
И так далее. Большая часть находящихся в зале – те, кто знал о заговоре – уже поняли, в чем дело, и теперь бросали осторожные взгляды на Калана и Элану. Герцог и принцесса не сводили глаз с короля.
Элане все стало ясно с первых слов, но теперь ее беспокоило другое. Тель с каждым словом читал все медленнее, и на последней фразе он почти задыхался.
- Элана, - позвал он едва слышно.
Она подошла к нему и наклонилась.
- Не… сердись на… меня, девочка. Дворец… в его руках…, - Тель закашлялся, Элана наклонилась еще ниже. – Он… достоин тебя… Вы будете хорошей парой.
Он весь напрягся и упал в кресло. Откуда-то возник Логарт, личный врач короля, и Элана отошла. Он несколько минут суетился возле кресла, потом повернулся в зал и с каменным лицом громогласно объявил:
- Король умер, господа.
В это самое мгновение дверь распахнулась, будто случайно, и Бердие-младший с извинительным кивком закрыл ее. Это могло означать только одно.
«Дворец в его руках», - пронеслось у Эланы. Она и герцог снова встретились глазами. Если бы взгляды могли убивать, от Калана бы сейчас осталась горстка пепла.
- Мат, ваше высочество, - тихо констатировал он.
Элана поняла, что проиграла. Она поцеловала в лоб останки отца, медленно выпрямилась и со своей обычной улыбкой на лице и нескрываемой издевкой в голосе проговорила:
- Если я вам понадоблюсь, - пауза для обращения имела свой эффект, - я думаю, вы знаете, где меня найти.
Она еще раз оглядела всех (и все опустили глаза) и не торопясь вышла из зала.
Калан грустно улыбнулся ей вслед.

6.

- Брысь! – Элана согнала кота со стола.
Это слово относилось и к служанке, которая непонятно зачем еще торчала в покоях, хотя все приготовления ко сну были закончены. Та поняла и быстро испарилась; кот, чистокровный анширский: белый и пушистый, обиженно мяукнул и принялся тереться об ноги.
- Ну, извини, извини, - принцесса взяла его на руки. – У меня настроение не очень. Черт знает что происходит вокруг.
- Точнее, - задумчиво добавила она, подходя к кровати и садясь, - происходит черт знает ничего.
Прошло уже семь дней со смерти Теля. За всю неделю Элана видела Калана лишь однажды: на похоронах отца. Все остальное время она сидела в своих покоях. Нет, конечно, официально вооруженные молодцы у ее дверей отвечали за ее безопасность, но ставить эксперимент: а что будет, если она попробует выйти, не хотелось. Если бы это были нормальные люди, можно было попытаться сделать что-нибудь, но на лицах ее охранников явно читалось полное отсутствие какого-то ни было ума. Калан же не только ни разу не разговаривал с ней, но даже и не послал никого. Это ужасно злило принцессу.
«Я ждала от него чего угодно, но не этого презрения.»
- Впрочем, - проговорила она вслух, - может, ему просто некогда. Как ты думаешь, Пух?
Кот мягко сполз с колен Эланы и свернулся клубком на перине.
Из всего, что происходило в королевстве, Элана знала только одно: Ивент напал. Значит, Калан должен был со дня на день уехать. А завещание Теля, да и первоначальные планы герцога, предполагали их свадьбу.
«Он в принципе об этом забыл или просто не считает нужным вводить меня в курс дела?»
Элана оглядела спальню, и внимание ее задержалось но окне.
- Эта мерзавка забыла задернуть шторы!
Она встала и подошла к окну. Оно выходило на один из главных входов во дворец, и Элана увидела: несмотря на позднее время, люди входил, выходили, разговаривали… Это кипение жизни, в которой она теперь не принимала никакого участия, вызвало у Эланы новый приступ раздражения: она так резко задернула шторы, что чуть не сорвала их.
Однако, пока принцесса возвращалась к кровати, гримаса на ее лице сменилась усмешкой.
- Знаешь, Пух, ведь Калан уедет, а оставить ему здесь некого, разве что Реллина… Мы еще поборемся, малыш, мы еще поборемся…
Но кот уже сладко спал и никак не отреагировал на ее слова.
- Ладно, Пух, ты прав. Пора ложиться.
Элана сбросила на пол обувь, скользнула под одеяло, стараясь не потревожить кота, уронила голову на подушку и заснула почти мгновенно.
Через некоторое время она проснулась и почувствовала, что что-то не так. Явно горела свеча возле ее кровати, а ведь она точно помнила, что гасила ее. Элана открыла глаза, и ее охватило ощущение полной нереальности происходящего. Она зажмурилась, снова открыла глаза и даже ущипнула себя, но все осталось по-прежнему: в ее спальне рядом с ней сидел герцог Калан. Элана медленно сглотнула, успокаиваясь, и спросила, стараясь, чтобы голос не сорвался на крик:
- Что вы здесь делаете?
- Смотрю на вас, - спокойно ответил герцог.
Он действительно смотрел на нее. С таким выражением, какого она никогда не видела у него на лице. То ли чего-то не хватало, то ли наоборот, появилось что-то совсем необычное… Элана не могла найти слов, чтобы объяснить это.
- И как вам это зрелище?.. – Сказано это было скорее машинально, чем со смыслом.
- Вам, наверное, это говорили, ваше высочество, но вы самая красивая женщина во Вселенной.
Он это всерьез! Принцесса окончательно растерялась. Нет, Калан, конечно, умел и любил делать комплименты, и ей он говорил их и так, и во время их словесных перепалок, но… Черт возьми!
- Вы явились сюда среди ночи, чтобы сказать мне это?
- И за этим тоже, ваше высочество. Нижайше прошу прощения за поздний визит, но нам необходимо поговорить. Я бы пришел раньше, но на меня падали все новые и новые заботы.
- Да, вы же теперь занятой человек.
- Увы.
Элана приподнялась и оперлась на локоть. Теперь их лица были вровень.
- И что вы хотите мне сказать, герцог?
- Завтра наше венчание, принцесса.
- Так любезно с вашей стороны, герцог, поставить меня в известность.
- Всегда рад служить вам, ваше высочество.
Это уже более или менее походило на разговор, который и должен был состояться, но… Но слова и тон Калана никак не гармонировали с его глазами, отражавшими огонек свечи.
Элана уже отчаялась понять, в чем дело.
- Пышная будет церемония?
- Особых торжеств, к сожалению, не предвидится, ваше высочество, – послезавтра я уезжаю. - Так скоро? – удивленное сожаление удалось ей отлично.
- Война.
- Да-а, конечно. Но вы снова окажетесь в своей стихии.
- Возможно.
- А что еще происходит в королевстве?
- Да так, суета.
- Столько людей хотят вас видеть!
Калан устало пожал плечами.
- Одни торопятся подтвердить свою преданность, другие – утвердить независимость.
- Вас это не слишком радует?
- Я и так знаю, что они идиоты, а они зачем-то пытаются мне это доказать. И весьма успешно, между прочим.
Элана улыбнулась и кивнула. Ценить удачные реплики входило в правила игры, и потом, здесь они с Каланом были одного мнения.
Некое подобие улыбки, появившиеся на лице Калана во время разговора, исчезло сразу же, как герцог перестал говорить.
Элана не выдержала:
- Да что с вами, герцог? Вы не похожи на человека, который достиг своей цели.
- А я ее и не достиг. И сомневаюсь, что добьюсь когда-нибудь.
В его голосе звучала то ли усталость, то ли печаль, принцесса не разобрала.
- Но корона Ликера завтра окажется на вашем челе!
- Она никогда не была мне нужна, ваше высочество, и вы это знаете.
- Тогда зачем вы все это затеяли?
Калан вздохнул, отвел взгляд и заговорил, глядя куда-то непонятно куда:
- Я принял ваш вызов, принцесса.
- Вызов?
- Тогда, на том приеме в апреле. Когда мы сочиняли ответ этому несчастному принцу из Грасса.
- На приеме…
Да, их невинные беседы перешли в настоящую войну именно в апреле, но Элана никогда не давала себе труда задуматься, что же послужило ее началом.
Принцесса принялась разглядывать свои руки, вспоминая тот прием во всех подробностях. И вдруг ясно и отчетливо всплыла фраза, сказанная в ответ на его вопрос: «Я буду принадлежать тому, кто победит меня.» Все еще не веря, что это то самое, Элана медленно подняла взгляд. Калан вновь смотрел ей в лицо и произнес тихо и спокойно:
- Я люблю вас, Элана.
Сейчас, глядя ему в глаза, принцесса нашла слова. Куда-то исчезли его обычная насмешка над миром, ирония к себе и веселое равнодушие ко всему остальному. Осталась лишь грусть. Грусть и нежность. К ней?
- Это, должно быть, кажется вам смешным, но я люблю вас.
Калан опять перевел взгляд на стену и продолжил:
- Когда война в Камарле закончилась и Ральф позвал меня в Ликер, я согласился. Я давно не вращался в свете, и это могло оказаться забавным… Месяца на два, не больше. Но я увидел вас. Если бы не вы, я бы уехал из королевства год назад. Но вы… Вы единственная женщина, рядом с которой я хотел бы провести жизнь. Я знал о вас много и понимал, что надеяться мне не на что, но я не мог уехать. Я должен был видеть вас, слышать ваш голос, спорить с вами… и мечтать о невозможном.
Элана слушала и не верила своим ушам. Он любил ее! Он говорил искренне, она это понимала, и он любил ее. Элана умела распознавать любовь и к себе, и к другим, да и вообще неплохо разбиралась в людях и их чувствах., но… Но то, что Калан любил ее, ни разу не приходило ей в голову. За все время в Ликере он не выдал себя ни словом, ни взглядом, ни движением. Любовь часто выдает ревность, но и тут все было тихо и гладко… Он любил ее!
- Так вы все это делали ради меня?
- Да, ваше высочество. Когда мне фактически предложили мне заговор, я не был намерен сколько-нибудь серьезно этим заниматься, в конце концов, я действительно не люблю ответственность. Но потом… ваши слова на приеме… я имел смелость решить, что они дают мне надежду… Наверное, я был не прав.
- А… как же Элеонора?
- Элеонора… - почти улыбнулся герцог. – Мне нужна была видимая причина, чтобы задержаться здесь, и такая, чтобы никто не догадался о моих чувствах к вам. Эта маска ничуть не хуже любой другой.
- И она стала вам не нужна, когда вы надели другую.
- Почти.
- Вы жестоки.
- Не более, чем вы или она.
- Может, вы правы.
Они помолчали немного.
- Получается, я дала вам обещание?
Калан усмехнулся.
- Забудьте об этом, принцесса. Мы и так завтра венчаемся.
- Да, правда. А я и забыла.
- Я хотел сказать вам об этом раньше, а сейчас долго думал, говорить или нет… Может, и не стоило. – Калан обвел взглядом комнату. – Забавно.
- Что?
- Всегда считал себя если не более умным, то по крайней мере более здравомыслящим, чем другие, а на поверку оказался таким же влюбленным идиотом, разве что чуть-чуть изобретательнее. Простите, что прервал ваш сон. Спокойной ночи, ваше высочество.
Калан встал, поклонился, взял табурет, на котором сидел, отнес его назад к столу и направился к двери. А Элана решала, что же ей делать.
Она сама давно запретила себе любить, и сердце ее уже не было на это способно, но… Но Калан любил ее! Любил не так, как эти придворные хлыщи или тот, чье имя она никогда не вспоминала. Любил сильно, по-настоящему, любил не принцессу, а женщину. Женщину… Он не просто рисковал головой и совершал подвиги ради нее, он устроил дворцовый переворот в безумной надежде добиться хотя бы того, что называлось в их кругах «разумной взаимностью» или «расчетом сердца». Он любил ее так, она чувствовала, как никто и никогда не будет любить. И в конце концов, он оказался сильнее ее! Единственный человек после отца! Он сумел победить ее в ее игре, и… И разве он не был тем человеком, с кем она готова была разделить жизнь и трон Ликера? «Он будет тебе хорошей парой, дочка», - последние слова отца… «Черт возьми! Почему я должна сражаться? Почему бы мне просто не попытаться стать счастливой самой и сделать счастливым его?»
Герцог был уже около двери.
- Калан! – позвала она.
Он остановился и медленно повернулся к ней лицом.
- Да, ваше высочество?
- Не уходите… не уходи.
Калан медленно и словно осторожно пошел к ней.
- Обещания надо выполнять, не так ли?
- Но принцесса…
Он был уже совсем рядом, и Элана положила руки ему на плечи.
- Я не бросаю своих слов на ветер, - его губы были все ближе, - ни весной… ни осенью… никог
Он не дал ей договорить.
Они целовались, целовались, целовались…
«Он станет моим единственным…»
«Я завоевал ее…»
…На пол полетело одеяло вместе с котом, затем камзол Калана и все остальное. А герцог с принцессой не замечали ничего вокруг – они действительно подходили друг другу.
…Разбуженный кот недовольно мяукнул несколько раз, но, поняв, что хозяйке и ее таинственному гостю не до него, покорно улегся в своей корзине и заснул опять.

* * *

Сквозь сон Элана слышала какие-то необычные звуки, но проснулась она как всегда: от того, что Пух лез ей в лицо.
- Ну хватит, хватит, я уже не сплю.
Элана открыла глаза. Пух, как и должно, сидел на одеяле, и вообще все было как обычно… «Приснилось мне, что ли?» Но тут ее щека наткнулась на какой-то посторонний предмет на подушке. Она резко приподнялась и увидела записку. Света в комнате не хватало, чтобы читать, но почерк явно был Калана.
- Значит, не приснилось…
Элана поднялась с кровати, подошла к окну и аккуратно раздвинула шторы. Встала так, чтобы ее не было видно с улицы, и принялась читать.
«Доброе утро, Элана.»
Элана улыбнулась, и на душе потеплело от этого незатейливого пожелания. Если так пойдет дальше, пугающий холод в груди скоро совсем исчезнет.
«Извините, что ушел так рано, но не хотелось бы, чтобы меня видели выходящим из вашей спальни. К моему глубочайшему сожалению, я не смогу увидеть вас до венчания. Оно состоится в полдень.
Целую, Калан.
P.S. Теперь моя тайна стала нашей. Сохраним ее?»
Калан, Калан… Он, оказывается, не только нежный и внимательный, но еще и деликатный. Очень хотел напомнить и до смерти боялся ее обидеть. А вообще стиль этого послания представлял собой некий компромисс между тем, как он говорил вчера, и тем, как говорил раньше. И Элане нравилось это милое сочетание нежности и насмешки. Что касается тайны, то Элана также не была склонна сообщать о перемене в их отношениях кому бы то ни было.
Принцесса взглянула на часы: без четверти восемь, как она и думала. Когда же он встал, если чернила успели окончательно высохнуть, а постель остыть? Или…
«Интересно, он вообще спал за эту неделю, или решил, что это необязательно?»
На ходу перечитывая записку, Элана вернулась к кровати.
- Что же мне с ней делать? А, знаю.
Принцесса села на корточки и принялась поднимать перину. Кот, видя, что хозяйка занята чем-то уж совсем необычным, тут же полез выяснять.
- Убери нос, дурачок, обожжешься.
Одной рукой придерживая постель, Элана другой положила записку Калана на еще тлеющие уголья грелки. Хотелось бы, конечно сохранить этот маленький шедевр, но… Но Элана здорово подозревала, что в ближайшее время в ее вещах будут рыться все кому не лень, а искать сейчас тайник было сложно и некогда. Принцесса подождала, пока бумага превратиться в пепел и осторожно спрятала грелку. Затем поднялась, пресекая попытки Пуха залезть под кровать, и подошла к зеркалу.
«Сохраним тайну?» Значит, на венчании дураки должны подумать, что все в порядке, а умные – что все еще только началось.
Элана придирчиво оглядела себя в зеркале, убедилась, что ее лицо не выдает минувшей ночи и вызвала служанок.
Все утро проходило в приготовлениях к свадьбе. Элана не относилась к тому типу женщин, для которых наряды – самое главное в церемонии. Все, что она требовала от своих платьев, это то, чтобы они шли ей. А уж как они сочетались с туалетами остальных гостей (что обычно составляет главную проблему на венчаниях вообще и королевских в частности), это ее никогда не волновало.
Во время всей этой суеты Элана заметила одну вещь: две горы мускулов, что обычно сопровождали ее, куда-то исчезли, и на их месте появились два вполне приличных молодых человека. И они явно были лишь ее телохранителями.
Принцесса улыбнулась. Это была не просто любезность Калана – теперь он доверял ей. Она могла бы не помогать ему, остаться в стороне, но предать его после этой ночи она не могла, и они оба это знали.

Февраль-июнь 1999 года.